Обращение Денетора.

Хэль Итилиенская, из Эдайн

Обращение Денетора.

(глава из романа "ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ ВЛАСТЕЛИНА КОЛЕЦ")

ТРЕТЬЯ ЭПОХА. 2988 год

...Словно душу свою оставил в мавзолее на Рат Динен, положил возле неЈ на холодный мрамор -- и вышла в мир живых пустая оболочка, одна видимость Человека.
ДнЈм ещЈ удавалось заглушить пустоту и боль в душе.
С наступлением темноты это становилось невыносимым.
Поднимался в башню, сидел там в одиночестве, в темноте, без мыслей, без чувств, без желаний -- живой мертвец.
Иногда в такие минуты Видящий Камень оживал, под холодной пунцовой поверхностью пробегали всплески серебристого мерцающего, будто звЈздного, света, нежно и грустно перезванивались в неведомой дали маленькие хрустальные колокольчики.
И свет, и хрустальный звон напоминали о ней -- но не той надрывной болью, которая истерзала душу, а высокой, светлой, умиротворяющей печалью, имя которой -- Вечность.
И всЈ настоятельней казалась необходимость заглянуть в Палантир -- будто он мог вернуть невозвратимое. Удерживал лишь голос рассудка: нельзя! Даже Короли не смели пользоваться Видящим Камнем, опасаясь чар Врага...

...А Фарамир ни в чЈм не был виноват. Просто попал под горячую руку...
Зачем он так похож на неЈ? Так, что каждый раз кощунственная мысль приходит в голову: это он высосал жизнь из тела матери, если бы не он -- может, она и по сей день была бы с ними...
Скверно так думать, гнусно -- а срывать досаду на ни в чЈм не повинном ребЈнке ещЈ гнусней -- но не сдержался...
А Фарамир испугался отцовского гнева, заплакал -- и вместо того, чтобы приголубить, утешить, отец на него замахнулся...
Но оплеуха досталась не Фарамиру. Как из-под земли между ними вырос старший -- Боромир. Щека малиновая, горит, лицо решительное, из-под упавших на лоб черных волос -- глазищи гневные, как уголья, сверкают. Не то, чтобы вырос он за это время, а как-то возмужал. Сперва, вроде, взглянешь -- мальчишка как мальчишка, высокий для своих лет, тоненький, угловатый. Но взгляд... Посмотрел на отца, как на несмышлЈныша, и сказал терпеливо так терпеливо:
-- Он же маленький.
Взял брата за руку и увЈл утешать. Так, будто он -- в доме старший, а отец остался, как малец нашкодивший.
И пошЈл в башню. Опять.
И Палантир в ту ночь звенел и сверкал особенно настойчиво, словно звал подойти.
Или одиночество сделалось непереносимым?
И не выдержал Денетор.

...Он видел дорогу. ЧЈрную дорогу среди голой чЈрной равнины. Вдали курилось жерло Роковой горы.
А по дороге шли войска.
Шли в молчании.
Много их было -- молодых и старых, светловолосых северян и смуглых вастаков, одинаково запылЈнных, измученных и усталых.
Отступающих.
Что они отступали, он понял сразу -- по выражению горестной безнадЈжности на лицах. И над чЈрной равниной, казалось, витает отчаяние.
И, обгоняя колонны отступающих, неслись по обочинам дороги ЧЈрные Всадники.
Назгулы.
ЧЈрными крыльями вились за спинами плащи...
Вестники беды, подумалось ему...

...Все назгулы были седыми -- все, как один...

...И говорил медно-смуглый, с раскосыми глазами, назгул-вастак собравшимся на площади Людям:
-- Уходите! Властелин сражЈн. Мы отступаем -- и некому будет защищать вас. Уходите!

...И говорил белокожий, зеленоглазый, очень юный назгул-северянин, стоя посереди деревенской улицы у колодца:
-- Уходите! Морион Эннен пал. Скоро враги будут здесь. Уходите!

...И говорил назгул-южанин с шоколадной кожей и красной полосой на шее -- едва ли старше зеленоглазого:
-- Уходите! Барэйтэ Дорэт сдана. Они идут по пятам за нами. Уходите!

...И назгул с изорванным шрамами лицом, до ужаса похожий на изображения нуменорских Королей, стоящие в галереях Белой Башни, говорил со слезами на глазах:
-- Уходите! Мы не можем спасти вас. Оставаться нельзя. Поверьте: я знаю, что говорю. Уходите! Уходите!

Многие Люди повиновались и, взвалив на плечи узлы, прижимая к груди плачущих детей, уходили на восток вместе с запылЈнными колоннами воинов.
Но были и те, кто оставались.
-- Страда, -- объясняли они ЧЈрным Всадникам, -- зерно в полях налилось. А яблоки! Вы посмотрите, какие яблоки --- ветки чуть не ломаются! Да и зачем нам уходить? Мы -- мирные Люди, никому зла не делаем...
У нуменорца со шрамом слеза побежала по изуродованной щеке, искрясь, подобно драгоценному хризопразу в его Кольце.
-- Я знаю, что говорю, -- повторял он, прося, умоляя. -- Оставаться нельзя. Поверьте мне, пожалуйста, поверьте!

...Денетор разозлился.
Вот от таких отступников -- всЈ зло! Сам переметнулся к Врагу -- и клевещет на бывший свой народ!..

...А вслед за отступающими, почти нагоняя их, двигалось по той же дороге войско Последнего Союза.
Эльфы и Люди.
Победители.
И гордо реяли над их головами знамЈна с Белым Деревом и семью звЈздами.
А за их спинами вставало багровое зарево -- будто истекало кровью осеннее небо.

...И обернулись на скаку ЧЈрные Всадники, и сдержали бег коней.
-- Они подожгли Барэйтэ Дорэт, -- упавшим голосом сказал нуменорец со шрамом.
-- Камень не горит, -- безжизненно отозвался медно-смуглый вастак.
-- Книги! То горят книги! -- воскликнул южанин с красной полосой на шее. -- Они жгут библиотеку!
У зеленоглазого северянина брызнули слЈзы.
-- Дикари, -- прошептал он, стискивая кулаки в бессильном гневе.
Желваки ходили на скулах второго нуменорца.
-- Да будут прокляты те, кто, не написав ни одной книги, сжигает библиотеки, кто, не дав миру ни одной жизни, отнимает чужие! Я отомщу им. Клянусь!
-- Клянусь!
-- Клянусь!
-- Клянусь!
Восемь назгулов.
Восемь мечей скрестились, подтверждая клятву.

...Почему их только восемь, успел подумать Денетор...

...И вновь увидел селение. Большое селение. Утопающие в садах домики. Тучные поля колосящейся пшеницы...
...И огонь над полями.
Горел -- хлеб.
Горел, чадя чЈрным дымом и выбрасывая к небу длинные языки пламени -- словно руки воздевал, моля о спасении.
Спасения -- не было.
И тушить пожар было некому.
Те, кто сеял этот хлеб, были брошены на деревенской улице.
Убитые.
И над опустевшими домами тоже занималось пламя. И корчились в огне зеленые деревья.
Сморщенные, чЈрные, висели на обугленных ветках яблоки...

...Урожай в тот год был обильным...

-- Нет! -- повторял Денетор. -- Нет! Это ложь! Не может быть! Нет!
И всЈ восставало в нЈм против увиденного -- но не лгут Видящие Камни.
Не потому ли глядеть в Палантир считалось запретным, мелькнула еретическая мысль...

...И видел он другое село. И Людей на улице -- перед победителями из Последнего Союза. И направленные на них копья и мечи. И видел он, как выскочил из воинского строя молоденький мальчишка-Дунадан, как повернулся он к своим, раскинув руки, словно хотел закрыть собою вастаков.
-- За что? -- И голос-то ломкий, мальчишеский. -- Ведь они -- не воевали! За что?..
Коротко тенькнула тетива.
Обеими руками ухватившись за белооперенную стрелу, вошедшую в ямку под горлом, мальчишка бессильно опустился в чЈрную пыль, к ногам тех, кого пытался спасти.
-- Не будет пощады ни отступникам, ни прихвостням Саурона! -- Эльф. Высокий, надменный, злой. -- Убейте всех! Не щадите! Они вас -- не пощадят!

...Денетор вцепился в подставку, на которой покоился Видящий Камень, -- иначе бы упал. Сам воином был, сам кровь проливал -- но эта бойня выходила за пределы его разумения...

...Женщина. Совсем юная. Трагически-беспомощным жестом прикрыла руками большой живот, где бьЈтся и брыкается будущее дитя. И взгляд...

...Это было так похоже на Финдуилас, что Денетор замотал головой, застонал...

...Смесь обречЈнности и надежды во взоре.

Неужели не пощадят?..
Нет!
Короткий удар меча -- и отсечЈнная голова летит, орошая убийцу веером кровавых брызг, -- и глаза ещЈ глядят -- укоризненно, недоумевающе -- за что? -- а обезглавленное тело валится наземь...

...Мальчонка лет пяти. На Фарамира похож. И смотрит на высокого воина в сверкающих доспехах -- совсем как Фарамир смотрел давеча на разъярЈнного отца -- с робким удивлением, не понимая, в чЈм он провинился...

...Денетор ударил кулаком по Палантиру так, что руку расшиб до крови.
-- Нет! -- Как будто те, из Последнего Союза, могли услышать! -- Нет! Детей-то -- за что? Нет!..

...ТяжЈлый нуменорский меч рассекает мальчонку пополам -- у детей кости мягкие...

...И Денетор закрыл лицо руками и заплакал. От ужаса, от стыда, от собственного бессилия, от жестокой боли, терзающей сердце...

...А по дорогам Мордора опять мчались назгулы, несли на своих чЈрных крыльях беду и повторяли собирающимся вокруг Людям сорванными голосами:
-- Уходите! Властелин сражЈн. Барэйтэ Дорэт сдан. Мы уходим -- и некому вас защищать. Уходите! Уходите!..

...И повторял за ними Денетор:
-- Уходите же! Они знают, что говорят. Поверьте им! Уходите!..
И слЈзы слепили его -- оттого что Люди не могли поверить в страшную правду, оттого что не понимали -- за что их будут убивать, если они никому не причинили зла. И ещЈ -- такие яблоки в садах налились -- грех бросать...

...А потом он увидел полутЈмный зал. Трепещущие язычки свечей выхватывали из мрака тонкое грустное лицо. Строго и напряжЈнно смотрели яркие, светлые глаза.
И за спиной у него были -- книги, книги, книги...
И невольно вырвался у Денетора нежданный вопрос:
-- Ты -- спас их?
Тот -- в Палантире -- понял. Скупо усмехнулся:
-- Спасли. Не я. Меня самого спасать впору было. Но -- спасли. Мои друзья. Ученики.
Денетор смутился.
А тот -- в Палантире -- продолжал:
-- Ты увидел достаточно, Правитель. Теперь -- думай!
-- Ты предлагаешь мне пойти с тобою, Саурон? -- хрипло спросил Денетор. -- Против своего народа?
-- Со мной -- да. Но не против своего народа! Ради своего народа. Во имя его будущего!
-- Но не придЈтся ли для этого моему народу склониться под твоЈ рабское ярмо? -- резко спросил Денетор.
Ясные, светлые -- до странности светлые глаза в упор смотрели на гондорца.
-- Мне не нужны рабы, Правитель.
Говорят, главное оружие Врага -- изощрЈнная ложь. Но почему так хочется поверить этому негромкому мягкому голосу, этой затаЈнной боли в печальных усталых глазах?
-- Но войны беспрерывно сотрясают восточные и южные границы Гондора, -- ещЈ пытался сопротивляться наваждению Денетор. -- Не ты ли натравливаешь на нас своих Орков и диких кочевников?
-- Вы прошли огнЈм и мечом по землям этих, как ты выразился, диких кочевников, -- заметил ТЈмный Властелин. -- Удивительно ли, что некоторые до сих пор не могут этого забыть? По счастью, большинство Людей думает иначе. А Орки мне не служат, Правитель. И тебе это должно быть известно лучше других.
Денетор стиснул руки и замер, сдерживая бешеное биение сердца.
-- Да. Ты послал тогда своих воинов...
-- Я никого не посылал. Они пришли сами.
-- Но -- почему?
-- Они -- такие же Люди, как и вы. Они не могли бросить в беде своих братьев.
Денетор долго молчал. Очень долго.
И тогда ТЈмный Властелин повторил:
-- Я не жду немедленного ответа. Но ты должен помнить, что от твоего решения зависит очень многое. Над миром нависла беда. Страшная беда, Правитель!
Тень давнего, прошлого недоверия вновь всколыхнулась в душе Денетора.
-- А почему бы тебе самому не спасти наш мир -- если ты и впрямь не Враг?
ТЈмный Властелин слегка пошевелился -- так, что стала видна изуродованная рука, лежащая на столешнице.
-- У меня нет больше сил, Правитель, -- горько сказал он. --
Свой мир можете спасти теперь только вы. Все. Вместе. Вы сами -- и никто другой.
Поверхность Видящего Камня подЈрнулась рябью, потемнела и погасла.
Обхватив голову руками, сидел перед ним Денетор. Порою страшен бывает не выбор.
Гораздо страшнее признаться самому себе, какой выбор ты предпочЈл.